agrish

Ольга Вячеславовна Морачевская (в середине), моя двоюродная бабушка, одна из сильнейших шахматисток Москвы в первую половину XX века, во дворе дома по ул. Тимура Фрунзе 34 с. 2 с соседками по коммуналке. Помню, ту, что слева, звали Марфа Федоровна. У левого обреза снимка вход в подъезд, где она жила на первом этаже.

Старая фотография

(Шесть лет назад уже выкладывал стихотворение в ЖЖ. Но это не страшно)
ГЛУХАЯ КРАПИВА

На утлое бревно,
Подставившее бок
Сентябрьскому неявному теплу,
Присела стрекоза и часто дышит.
В её больших сферических глазах
Задумчивость. Сидим бок о бок.
Мне некуда спешить, ей некуда спешить,
Сидим, и ладно. Всё же иногда
Посматриваю: как там поживает
Моя соседка? И моя соседка
Приподнимает голову с вопросом.

Зачем Колумб Америку открыл?

Оса,
Набегавшись до самоуваженья
И вникнув (или сделав вид, что вникла)
В подробности поверхности ствола,
Блаженно моет морду по-кошачьи.

А рядом дремлет Кáтица-богáр.

Ещё пожарник лапкой чистит ус.
Ещё порой к нам прилетает муха
И тоже греется.
Ещё паук
Выстраивает солнечную сеть
В пространстве между веткою лещины
И нашим общим капищем, бревном.
И сеть свою он строит так лениво,
Так нехотя, что вроде и не знает,
К чему она:
Уж вряд ли для того, чтоб нарушать
Идею ненасильственного мира,
Гармонию не-Ноева ковчега,
Плывущего неведомственным курсом
По воле волн,
По воле волн глухой крапивы.

Посидим на солнышке, будет нам загар,
Принесёт нам хлебушка Катица-богар.
Катица-богар! Катенька-жучок!
Чёрного и белого дай нам на сучок!

Так вот зачем плетётся паутина —
Чтоб в небе полетать,
Чтоб улететь на небо
И хлеба принести всему бревну!
Так вот куда наш ствол, наш утлый плот,
Наш славный чёлн, летучий наш голландец
(«А это, извините, Левитанский». —
«Катитесь вы!»), — так вот, я говорю,
Куда летит безумный наш Икар
По воле волн глухой, как мир, крапивы.

Божия коровка!
Полетим на небо!
Но Катица-богар всё спит да спит.
Зато пожарник
По-прежнему усердно чистит ус:
Пожарники не спят, они — дежурят.

И всё-таки здесь кое-что неясно.
Когда я был моложе лет на сорок,
Пожарников солдатиками звали.
Зачем Колумб Америку открыл?
Зачем и кто
Клопу менять название надумал?

Иль дело в том, что, отслужив свой срок,
Былой солдат в пожарники подался
И ныне служит скромно и бессрочно
Неявственному солнцу сентября,
Идее ненасильственного мира
На поприще неведомственных волн
Глухой крапивы?

1986

Потомки
Наши предки лезли в клети
И шептались там не раз:
«Туго, братцы... Видно, дети
Будут жить вольготней нас».

Дети выросли. И эти
Лезли в клети в грозный час
И вздыхали. «Наши дети
Встретят солнце после нас».

Нынче так же, как вовеки,
Утешение одно -
Наши дети будут в Мекке,
Если нам не суждено.

Даже сроки предсказали:
Кто — лет двести, кто — пятьсот,
А пока лежи в печали
И мычи, как идиот.

Разукрашенные дули,
Мир умыт, причесан, мил...
Лет чрез двести? Черта в стуле!
Разве я Мафусаил?

Я, как филин, на обломках
Переломанных богов.
В неродившихся потомках
Нет мне братьев и врагов.

Я хочу немножко света
Для себя, пока я жив;
От портного до поэта —
Всем понятен мой призыв...

А потомки... Пусть потомки,
Исполняя жребий свой
И кляня свои потемки,
Лупят в стенку головой!

1908

Ура! Переустановил Фасмера. Теперь можно жить. Оказывается, он может существовать только в прописанной по умолчанию директории.

21 августа 1943 года учреждены суворовские училища

 

      Нынче у нас как раз год, как с уникального раскопа на Биржевой площади в центре Москвы были изгнаны археологи, и вскрытые, но ещё не исследованные домонгольские слои и найденные, но даже не обмеренные толком остатки Благовещенской церкви XVI века были скормлены экскаваторам. Потому что мэрии приспичило срочно воткнуть туда вот это фонтанирующее убожество, достойного партнёра пластмассовых сакур.
      О том, что тогда потеряли, можно подробнее прочитать тут. И там же есть фотографии раскопок. "Мы так и не знаем, куда вела та целёхонькая лестница грозненского времени. Остаётся гадать..." Квинтэссенция новой Москвы.

 

Кто стучится в дверь ко мне?